Главным в книгах Карлоса Кастанеды, конечно, является не антропологический материал, не его «энергетическая модель вселенной» и не его рецепты употребления растительных психоделиков. Многие из описанных им мистических техник существуют и в других традициях. Главное — это удивительной красоты и силы экзистенциальная поэзия, всплески которой разбросаны по всем его книгам, — а первые четыре из них можно смело назвать великими (я назвал бы такими почти все). Из этого и складывается учение дона Хуана — психоделический стоицизм или шаманский экзистенциализм, кому как нравится, и мне совершенно неважно, кто стоит за этим учением на самом деле — мексиканский шаман дон Хуан Матус или американский антрополог дон Карлос Кастанеда.
Мало кто из писателей вызывал такой восторг и такое раздражение. Этот восторг понятен — многое из нас помнят, каково было читать самиздатовскую ксерокопию Кастанеды в Москве, увешанной портретами черных магов из Политбюро, или закупать оптовые партии декоративного кактуса Lophophora Williamsi у ошалевших кактусоводов с Птичьего рынка — под подозрительным и растерянным взором патрульного милиционера. Понятно и раздражение — мир полон закомплексованных неудачников, которые подходят к его книгам со своей меркой. Этой меркой являются они сами, поэтому о Кастанеде всегда будут спорить. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь станет спорить об этих спорщиках.
(Цитата из эссе «Последняя шутка воина»)