Красота телесная от всего повреждается, и если даже хорошо сохраняется, если ни болезнь, ни заботы не искажают ее, — что, впрочем, невозможно, — и тогда она не сохраняется и двадцати лет. А красота душевная всегда цветет, никогда не увядает, она не боится никакой перемены, ни наступившая старость не наводит морщин, ни приключившаяся не заставляет увядать, ни беспокойная забота, не вредит ей, но она выше этого.