Ербол в России – больше, чем поэт;
смирись, дружище, с этой полуправдой.
Покуда мне не сорок с лишним лет,
внутри меня – мышиная орава
штурмует речь, при возгласе: «гряду-
щее», тем самым оставляя
меня в ряду немеющих, в ряду
жующих звуки, всуе не пеняя
на сор душевный – почву для стихов;
я в нем умру – печалясь и беснуясь.
Как ни крути, но, кроме дураков,
любому веку нужен свой безумец…
смирись, дружище, с этой полуправдой.
Покуда мне не сорок с лишним лет,
внутри меня – мышиная орава
штурмует речь, при возгласе: «гряду-
щее», тем самым оставляя
меня в ряду немеющих, в ряду
жующих звуки, всуе не пеняя
на сор душевный – почву для стихов;
я в нем умру – печалясь и беснуясь.
Как ни крути, но, кроме дураков,
любому веку нужен свой безумец…
(0)
За зубами – молчок: суть, арктический лед тишины;
я не верю в слова, оттого и шагаю, немея.
Если участи наши, о, воздух, уже решены,
то какую из нот я при жизни сыграть не сумею?
Впрочем, мне ли гадать, созерцателю вечной войны
между правым и левым, большим и немыслимо малым?
Не ищи меня, время, нещадным прицелом тройным:
я уже не жилец под дырявым твоим покрывалом.
Я теперь – анатомия долгих глубин и небес;
и, в господних руках крылышкуя, как пойманный голубь,
одиночествуй, сердце, язвительной горечи без,
ощутив шевеленье и шум неизбежных глаголов…
я не верю в слова, оттого и шагаю, немея.
Если участи наши, о, воздух, уже решены,
то какую из нот я при жизни сыграть не сумею?
Впрочем, мне ли гадать, созерцателю вечной войны
между правым и левым, большим и немыслимо малым?
Не ищи меня, время, нещадным прицелом тройным:
я уже не жилец под дырявым твоим покрывалом.
Я теперь – анатомия долгих глубин и небес;
и, в господних руках крылышкуя, как пойманный голубь,
одиночествуй, сердце, язвительной горечи без,
ощутив шевеленье и шум неизбежных глаголов…