Главная
Если что и можно сказать в защиту Вальдорфской школы, так это то, что творчество они поощряли. Не исключено, что и читать и считать они бы тоже меня научили рано или поздно.
(0)
Люди из фэшн-индустрии – самые смешные на планете.
меня давно уже не было времени на хорошую книгу. Потому что все мое время занимает чтение сценариев, изучение сценариев или написание сценариев. И в дни, когда вся работа, наконец-то, сделана, и освободилась минутка, чтобы почитать книгу, у меня есть силы только включить «Холостяка» и уснуть под него.
Меня никогда не шокировало ничего из того, что я когда-либо видел по телевизору. Кроме новостей, конечно.
Самое интересное, что люди, которых мы высмеяли в сценарии «Образцового самца – 2», никогда не подумали бы, что именно они стали предметом шутки. Они мне говорили: «О, такая классная пародия!», а я думал: «Так это же была пародия на вас!».
Сандалии меня просто вымораживают. Я не хочу видеть ноги. Все эти веревочки могут выглядеть секси на женской ноге, но все, что открывает мужские ступни… Еще меня бесят треники. И люди, которые медленно ходят.
Телевидение я поглощал целиком... Я смотрел все. У нас тогда было только четыре канала, так что ты на самом деле мог позволить себе посмотреть все, что идет по телевизору, если как следует умел переключать каналы.
Я всегда ложусь спать с мыслью, что я самый везучий парень в мире.
Я ношу потертые джинсы годов с 1980-х. В 1990-е случилось клеш-помешательство: все поголовно носили клеш. Это для меня было просто неприемлемо — у меня стойкая аллергия на все, что связано со стилем 1970-х. Так что 1990-е были для меня трудным периодом — надо мной все издевались за то, что я носил то, что тогда называли «штаны гармошкой». Теперь это называют скинни-джинсы. Я думаю, они пришли в мой гардероб из музыкальной тусовки, с которой я тогда был тесно связан. А ботинки мне всегда нравились. Я всегда считал, что если можешь выбрать — выбирай не туфлю, а ботинок.
Я ходил в школу Рудольфа Штайнера — а это ужасные заведения. Они все еще существуют, это экспериментальные школы, которые появились еще в 1920-е годы — там нет настоящих классов, нет четкого разделения по возрасту. Зато там есть курсы вязки, лепки из пчелиного воска — вот это вот все дерьмо. А потом, когда мои родители развелись, меня отправили прямиком в обычную общеобразовательную школу, в четвертый класс. А в школе Штайнера меня за все это время даже читать толком не научили. Ну и это было суровое погружение в реальность.
