Важное заключается не в христианских метах, а многочисленных и видимых на Западе и вкратце сводящихся к символу креста. «Знак креста может замечательно украшать собой такие места и практики, в которых христианство нежизненно, и, как известно, так происходит уже давно. Зато, например, как концепция “прав человека”, так и определенное соотношение политики и религии напрямую исходят из христианства».
(0)
Не заключается ли характеристика христианства и монотеизма вообще именно в договоре, обете, завете, обязательстве, которое прежде всего обязывает самому быть в нем? Но ведь мир, смысл которого дан в модусе отсутствия - которого еще нет и в некотором смысле никогда не будет, - это мир, в котором «смысл» сам по себе оспаривает любой полученный и получаемый смысл. Христианство само по себе и в самом себе является деконструкцией и самодеконструкцией. Христианство показывает самым активным принцип мира без бога.
Теряется суть монотеизма во всех его формах. А именно то, что «единость» «бога» вовсе не является в нем Единственностью в смысле субстанции, присутствующей и объединенной с собой самой: напротив, единственность и единство этого «бога» (или же божественность этого «единого») состоит именно в том, что Единое не может полагаться, присутствовать и изображаться, будучи объединено в себе.
Христианство включается с самого своего начала в бесконечный процесс (как развитие) самоисправления и самопреодоления с целью возврата к более чистому истоку. Тогда должен быть, разумеется, поставлен вопрос о природе и структуре этого самоисчезновения: то ли это диалектическое преодоление, то ли нигилистическое разложение, то ли открытость прошлого абсолютно новому... Так или иначе, то, о чем идет речь, не что иное, как следующее: каким образом монотеизм порождается как гуманизм и каким образом гуманизм сталкивается с конечностью, таким образом, вошедшей в историю.