В ночной тишине Цзиньлина
Проносится свежий ветер.
Один я всхожу на башню,
Смотрю на У и на Юэ.
Облака отразились в водах
И колышут город пустынный,
Роса, как зерна жемчужин,
Под осенней луной сверкает.
Под светлой луной грущу я
И долго не возвращаюсь.
Не часто дано увидеть,
Что древний поэт сказал.
О реке говорил Се Тяо:
"Прозрачней белого шелка", -
И этой строки довольно,
Чтоб запомнить его навек.
("На Западной башне в городе Цзиньлин читаю стихи под луной", перевод А. Ахматовой)
Проносится свежий ветер.
Один я всхожу на башню,
Смотрю на У и на Юэ.
Облака отразились в водах
И колышут город пустынный,
Роса, как зерна жемчужин,
Под осенней луной сверкает.
Под светлой луной грущу я
И долго не возвращаюсь.
Не часто дано увидеть,
Что древний поэт сказал.
О реке говорил Се Тяо:
"Прозрачней белого шелка", -
И этой строки довольно,
Чтоб запомнить его навек.
("На Западной башне в городе Цзиньлин читаю стихи под луной", перевод А. Ахматовой)
(0)
В струящейся воде
Осенняя луна.
На южном озере
Покой и тишина.
И лотос хочет мне
Сказать о чем-то грустном,
Чтоб грустью и моя
Душа была полна.
("Струящиеся воды", перевод А. Гитовича)
Осенняя луна.
На южном озере
Покой и тишина.
И лотос хочет мне
Сказать о чем-то грустном,
Чтоб грустью и моя
Душа была полна.
("Струящиеся воды", перевод А. Гитовича)
Вижу белую цаплю
На тихой осенней реке;
Словно иней, слетела
И плавает там, вдалеке.
Загрустила душа моя,
Сердце - в глубокой тоске.
Одиноко стою
На песчаном пустом островке.
("Белая цапля", перевод А. Гитовича)
На тихой осенней реке;
Словно иней, слетела
И плавает там, вдалеке.
Загрустила душа моя,
Сердце - в глубокой тоске.
Одиноко стою
На песчаном пустом островке.
("Белая цапля", перевод А. Гитовича)
Забыли мы
Про старые печали -
Сто чарок
Жажду утолят едва ли,
Ночь благосклонна
К дружеским беседам,
А при такой луне
И сон неведом,
Пока нам не покажутся,
Усталым,
Земля - постелью,
Небо - одеялом.
("Провожу ночь с другом", перевод А. Гитовича)
Про старые печали -
Сто чарок
Жажду утолят едва ли,
Ночь благосклонна
К дружеским беседам,
А при такой луне
И сон неведом,
Пока нам не покажутся,
Усталым,
Земля - постелью,
Небо - одеялом.
("Провожу ночь с другом", перевод А. Гитовича)
И ясному солнцу,
И светлой луне
В мире
Покоя нет.
И люди
Не могут жить в тишине,
А жить им -
Немного лет.
Гора Пэнлай
Среди вод морских
Высится,
Говорят.
Там, в рощах
Нефритовых и золотых
Плоды,
Как огонь, горят.
Съешь один -
И не будешь седым,
А молодым
Навек.
Хотел бы уйти я
В небесный дым,
Измученный
Человек.
(Без названия, перевод А. Гитовича)
И светлой луне
В мире
Покоя нет.
И люди
Не могут жить в тишине,
А жить им -
Немного лет.
Гора Пэнлай
Среди вод морских
Высится,
Говорят.
Там, в рощах
Нефритовых и золотых
Плоды,
Как огонь, горят.
Съешь один -
И не будешь седым,
А молодым
Навек.
Хотел бы уйти я
В небесный дым,
Измученный
Человек.
(Без названия, перевод А. Гитовича)
Как часто я слушал
Кукушек лесных кукованье,
Теперь - в Сюаньчэне -
Гляжу на "кукушкин цветок".
А вскрикнет кукушка -
И рвется душа от страданья,
Я трижды вздыхаю
И молча гляжу на восток.
("В Сюаньчэне любуюсь цветами", перевод А. Гитовича)
Кукушек лесных кукованье,
Теперь - в Сюаньчэне -
Гляжу на "кукушкин цветок".
А вскрикнет кукушка -
И рвется душа от страданья,
Я трижды вздыхаю
И молча гляжу на восток.
("В Сюаньчэне любуюсь цветами", перевод А. Гитовича)
На вершине горы,
Где зеленые высятся ели,
В знойный солнечный полдень
Случайно я встретил Ду Фу.
Разрешите спросить:
Почему вы, мой друг, похудели -
Неужели так трудно
Слагать за строфою строфу?
("Шутя, преподношу моему другу Ду Фу", перевод А. Гитовича)
Где зеленые высятся ели,
В знойный солнечный полдень
Случайно я встретил Ду Фу.
Разрешите спросить:
Почему вы, мой друг, похудели -
Неужели так трудно
Слагать за строфою строфу?
("Шутя, преподношу моему другу Ду Фу", перевод А. Гитовича)
На горной вершине
Ночую в покинутом храме.
К мерцающим звездам
Могу прикоснуться рукой.
Боюсь разговаривать громко:
Земными словами
Я жителей неба
Не смею тревожить покой.
("Храм на вершине горы", перевод А. Гитовича)
Ночую в покинутом храме.
К мерцающим звездам
Могу прикоснуться рукой.
Боюсь разговаривать громко:
Земными словами
Я жителей неба
Не смею тревожить покой.
("Храм на вершине горы", перевод А. Гитовича)
Нету отдыха мне
Никогда и нигде -
Путь все дальше ведет
От родимого края.
Перебрался я в лодку,
Живу на воде,
И расстроился снова,
Письмо посылая.
Не дано нам с тобою
Скитаться вдвоем,
Ты на севере,
Я - на томительном юге.
С той поры,
Как семью я покинул и дом,
Что я знаю - три года -
О милой супруге?
Побледнело лицо,
На висках седина -
Как вернуть бы
Твою молодую улыбку?
Гость однажды приехал,
Хмельной от вина,
И в руках он держал
"Пятицветную рыбку".
Прочитал я
Парчовые знаки твои,
И казалось,
Что иероглифы рыдают.
Сотни рек, сотни гор
Преградили пути,
Но желанья и мысли
У нас совпадают.
("С «Осеннего берега» посылаю жене", перевод А. Гитовича)
Никогда и нигде -
Путь все дальше ведет
От родимого края.
Перебрался я в лодку,
Живу на воде,
И расстроился снова,
Письмо посылая.
Не дано нам с тобою
Скитаться вдвоем,
Ты на севере,
Я - на томительном юге.
С той поры,
Как семью я покинул и дом,
Что я знаю - три года -
О милой супруге?
Побледнело лицо,
На висках седина -
Как вернуть бы
Твою молодую улыбку?
Гость однажды приехал,
Хмельной от вина,
И в руках он держал
"Пятицветную рыбку".
Прочитал я
Парчовые знаки твои,
И казалось,
Что иероглифы рыдают.
Сотни рек, сотни гор
Преградили пути,
Но желанья и мысли
У нас совпадают.
("С «Осеннего берега» посылаю жене", перевод А. Гитовича)
Оба сидим и друг с другом пьем.
Цветут на горе цветы.
Чарка одна, и еще одна -
Третья чарка за ней!
Я охмелел и хочу поспать,
Ты можешь пока идти.
Завтра же вновь, если ты не прочь,
С Цинем приди сюда.
(Без названия, перевод Л. Эйдлина)
Цветут на горе цветы.
Чарка одна, и еще одна -
Третья чарка за ней!
Я охмелел и хочу поспать,
Ты можешь пока идти.
Завтра же вновь, если ты не прочь,
С Цинем приди сюда.
(Без названия, перевод Л. Эйдлина)
Страницы: [01] 02