Все так боятся оговориться, что перестают говорить совсем, а только пишут.





Зрение идущих по этой земле под контролем тех, кто ею владеет.


История идет подобно пиесе: сколько бы отсебятины ни несли актеры, а все одно будет антракт с буфетом.


Каждый по отдельности — борец за правду, а все вместе — глина, лепи из неё...


Это было как мордой об пол, а потом медленный звон в ушах...

