Народ в России не знает арифметики; все расчеты он от века выполняет с помощью деревянной рамки, внутри которой помещены ряды подвижных шариков.





Одни и те же беззакония повторялись многократно: жестокость так же однообразна в следствиях, как и в причинах. Борьба между добром и злом сообщает интерес жизненной драме, но когда ни у кого не остается сомнений в победе зла, монотонность жизни становится невыносимой, и скука отворяет нам адские врата.


Относительно московских и петербургских зим не знаю, но лето мало где так неприятно, как в этих двух городах.


Простолюдины в частных своих распрях друг с другом очень редко обращаются в суд. Этот их зоркий инстинкт представляется верным признаком неправедности судей.


Рабы даже бранятся друг с другом вполголоса; право гневаться составляет здесь одну из привилегий власти.


Страх повсюду производит одно и то же благо - тишину, но без спокойствия.


Так называемая сильная власть, везде и всюду требующая неукоснительного повиновения, неизбежно обрекает людей на жалкую участь. Себе на службу деспотизм способен поставить любое общественное устройство, независимо от господствующих с его дозволения монархических или демократических мнимостей.


Учтивость здесь - всего лишь искусство прятать друг от друга двойной страх: страх, который испытывают, и страх, который внушают сами.

Страницы: 01 [02]
