Над опьянённой ливнями землёй
Царят седые призраки тумана,
И вечер тих настолько, что порой
Я слышу плач далёкой флейты Пана...
(Цитаты из венка сонетов)
Царят седые призраки тумана,
И вечер тих настолько, что порой
Я слышу плач далёкой флейты Пана...
(Цитаты из венка сонетов)
(0)
Нет дороги назад — перекрыта и взорвана трасса,
И не рвитесь из рук — время криво, и вряд ли право.
Серный дым заклубился — скользим по кускам обгорелого мяса
Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего.
(«Танец Казановы»)
И не рвитесь из рук — время криво, и вряд ли право.
Серный дым заклубился — скользим по кускам обгорелого мяса
Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего.
(«Танец Казановы»)
Огромное поколение людей, в юности слушавших рок, а сегодня загруженных работой, пребывает в уверенности, что достойной музыки в стране нет. Это именно те люди, что могли бы забить залы, обеспечив признание, нормальное существование и возможность профессионального роста для целой плеяды отечественных артистов, ныне прозябающих в безвестности. (...) И то, что этого не происходит, — целиком и полностью «заслуга» радийщиков в целом и «Нашего радио», в частности. В профессиональной цепочке «артист — звукозапись — информирование населения — концерт — продажа дисков — артист (новые возможности)» происходит постоянный сбой — из-за глупости, трусости и жадности работников радио и телевидения. И это и есть главная проблема русскоязычной рок-музыки, все остальные вытекают из неё.
Она мечтала о слиянии энергий инь и янь,
А вместо янь в соседней комнате валяется пьянь.
(«Это не жизнь»)
А вместо янь в соседней комнате валяется пьянь.
(«Это не жизнь»)
Плачь, мы уходим отсюда — плачь,
Небеса в ледяной круговерти;
Только ветер Сияния — плачь,
Ничего нет прекраснее смерти!
(«Радость моя...»)
Небеса в ледяной круговерти;
Только ветер Сияния — плачь,
Ничего нет прекраснее смерти!
(«Радость моя...»)
Посмотри, это осень. И ветки дрожат,
Ветром сполохи клёна вдоль улиц бросает...
Ветром сполохи клёна вдоль улиц бросает...
Представьте себе огромную душную комнату, набитую людьми. Из них кто-то потерял сознание и не шевелится, а кто-то ещё пытается прорваться к единственной открытой двери, у которой можно дышать. А в этой двери стоит человек и, портя от натуги воздух, никого не выпускает. В этой ситуации претензии этого человека на то, что к нему стекается народ и, значит, его любят; и на то, что он всё же даёт людям дышать; и его возмущения тем, что его всё время толкают, будут выглядеть, скажем так, не слишком достойно. Даже если знать, что в прошлом дверь прорублена именно этим человеком.
(О политике «Нашего радио»)
(О политике «Нашего радио»)
Радио (...) обязано, в силу высочайшей ответственности людей, воздействующих на сознание миллионов, быть просветителем и миссионером. И если оно этого не делает, а сосёт деньги из отуплённого им слушателя — это должностное преступление, подобное преступлению врачей, торгующих органами пациентов. И достойно оно суда и тюрьмы.
Раз не осталось живых,
Значит мёртвые — встать!
(«Последний воин мёртвой земли»)
Значит мёртвые — встать!
(«Последний воин мёртвой земли»)
Словно крик в бредовом сне
Над больной страною реет
Цвет распоротых артерий —
Цвет, оправданный вполне.
(«Побег»)
Над больной страною реет
Цвет распоротых артерий —
Цвет, оправданный вполне.
(«Побег»)