Гибсон Уильям - афоризмы, цитаты, высказывания и изречения

- Слушай, Котелок, - сказал Кейс. - Я хочу глянуть на ИР в Берне. Как по-твоему, есть причины воздержаться от этого?
- Ну, если у тебя нет болезненного страха смерти...

- Эй, - сказал Кейс, - это я, Кейс.
Спрятанные в провалах морщинистой плоти глаза старика несколько секунд оценивающе рассматривали Кейса.
- А, ты, - сказал наконец бармен, - артист. - Рац пожал плечами.
- Я вернулся.
Бармен покачал массивной головой в короткой щетине.
- Ночной Город - не то место, куда возвращаются, артист, - сказал он, вытирая грязной тряпкой стойку перед Кейсом; розовый манипулятор Раца заунывно скрипел.

А затем они повредили его нервную систему русским боевым микотоксином.
Привязанный к кровати в отеле "Мемфис", он галлюцинировал тридцать часов подряд, а его талант выгорал, микрон за микроном. Повреждение, нанесенное ему, было минимальным, неуловимым и эффективным до предела.
Для Кейса, который жил только ради восторженного бестелесного пространствования в мнимой реальности, это было Падением

В комнате осталась гора абстракционистских белых пенопластовых упаковочных прокладок, мятой пластиковой пленки и россыпи мелких пенопластовых шариков: "Оно-Сендай"; самый дорогой компьютер фирмы "Хосака", запланированный к массовому выпуску лишь в будущем году; лучший из мониторов "Сони"; дюжина дисков с айсом самых известных фирм; кофеварка "Браун".

Инфопространство. Согласованная галлюцинация, создаваемая и поддерживаемая день ото дня миллиардами операторов всех наций, начиная с детей, изучающих азы математических наук... Логическое представление сведений, содержащихся в памяти и на магнитных носителях всех компьютеров всего разумного человечества. Потоки данных, протекающие в пространстве разума; скопления и созвездия информации. Подобно огням города, олицетворяющим...

На то, чтобы проделать лазейку в айсе "Чувств/Сети", у Кейса ушла примерно неделя.
- Я предполагал девять дней, - не скрывая удовольствия сказал Армитаж, когда Кейс изложил ему свой план налета. - Пожалуй, ты неплохо поработал.
- Начало положено, - сказал Кейс, улыбаясь в сторону монитора. - И работа действительно классная, Армитаж.
- Да, - согласился Армитаж, - но ты не зазнавайся. По сравнению с тем, с чем ты сразишься в ближайшем будущем, этот айс - просто детская игрушка.

Наркотик налетел на него, как поезд-экспресс, белая колонна горячего света, ударившая откуда-то из тазовых костей, пронизала позвоночник; черепные швы засветились под рентгеновскими лучами вспышек коротких замыканий сексуальной энергии. Зубы Кейса запели в своих гнездах точно камертоны, чистыми прозрачными звуками, как хрусталь, каждый на своей ноте. Его кости под расплывчатым, туманным покровом плоти сверкали полированным хромом, суставы были густо смазаны силиконом. Бешеные песчаные вихри понеслись, вычищая до блеска пустынные закоулки его черепа, испуская волны тонкого высокого воя, рвущегося наружу через глазницы и расширяющегося, расширяющегося вокруг его головы наподобие растущего на глазах чистейшего кристалла...

Небо над портом было цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал.

Питаемый ненавистью к самому себе, Кейс продолжил пике. "Куань" столкнулся с первым из этих защитников, превратив его в брызги света, и Кейс почувствовал, что акула потеряла часть своей стабильности, связи информационной ткани ослабли. И когда он осознал это, древняя алхимия мозга - ненависть - влила в его руки силу.
В то мгновение, когда Кейс пронзал жалом "Куаня" основание первой башни, он уже обрел сноровку, значительно превосходящую все, что он знал или мог вообразить. Он маневрировал за пределами своего эго, за пределами личностного, осознаваемого и вообще доступного пониманию, и "Куань" следовал его указаниям, уклоняясь от атакующих вирусов с грацией древнего танца, танца Хидео, ибо на это мгновение - мгновение пренебрежения смертью - он обрел полную гармонию взаимосвязи души и тела.

Прошел уже целый год, а он все еще грезил инфопространством, хотя от ночи к ночи его мечты блекли. Кейс набрал отличный темп, научился лавировать и срезать углы жизни в Ночном Городе, но все еще видел во сне Матрицу, сверкающие перекрестья логических взаимосвязей, раскинувшиеся в бесцветной и безграничной пустоте...
Дом и Мурашовник остались далеко за Тихим океаном, возвращение казалось делом сложным и маловероятным, а сам он теперь далеко уже не человек-терминал и не ковбой инфопространства, не то, что прежде. Заурядный делец, старающийся забраться чуть выше прочих и заработать свое. Но сны посещали его в японских гостиницах подобно видениям вуду, и он кричал и кричал во сне и просыпался в темноте, один, скрючившись на гостиничной койке, словно в гробу; его руки впивались в матрас, и мягкий пластик выпирал между пальцами, старающимися дотянуться до клавиатуры, которой здесь не было.