Я был избавлен от необходимости нравиться.





Я всегда брался за новый язык, чтобы овладеть новым рабочим орудием.


Я могу представить себе общество, лишенное какого бы то ни было интереса к разрушенной, забытой, презираемой Европе. Это кошмар, но вероятие его есть.

