Свежесть березы
в соку, дыханье
в ладонях моих, и упругость
коры, мягкость сосуда,
но в глубине узнается
порыв, стремленье
ствола
становиться ветвями.
Откинь,
за спину откинь
пряди свои, слышу я
руками моими, и слышу
сквозь свежесть, дуновенье слышу,
слышу ропот истока,
подступает прилив,
и дурманит
гомон звонкий меня.
в соку, дыханье
в ладонях моих, и упругость
коры, мягкость сосуда,
но в глубине узнается
порыв, стремленье
ствола
становиться ветвями.
Откинь,
за спину откинь
пряди свои, слышу я
руками моими, и слышу
сквозь свежесть, дуновенье слышу,
слышу ропот истока,
подступает прилив,
и дурманит
гомон звонкий меня.
(0)
Ты еще говоришь,
вода, говоришь,
ты в чащу пришла небольшими
шагами ветру вослед;
он разыскивал реку
во мраке и лодку,
выше плыл месяц, в траве
ты речь его слышишь:
Здесь ветви ивы,
здесь жилище совы.
Но месяц сморит вдаль на огни Синая.
Но вода еще слышит морозы Скифии.
Но птичьи стаи летят высоко над лесом.
Но снег под небом возводит крышу свою.
вода, говоришь,
ты в чащу пришла небольшими
шагами ветру вослед;
он разыскивал реку
во мраке и лодку,
выше плыл месяц, в траве
ты речь его слышишь:
Здесь ветви ивы,
здесь жилище совы.
Но месяц сморит вдаль на огни Синая.
Но вода еще слышит морозы Скифии.
Но птичьи стаи летят высоко над лесом.
Но снег под небом возводит крышу свою.